ШТАКЕНШНЕЙДЕР, АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ (1802–1865), русский архитектор, один из основоположников романтического историзма в русском зодчестве.

Родился на мызе Ивановка близ Гатчины 22 февраля (6 марта) 1802 в семье помещика; дед его был мастером-кожевником, выходцем из Германии. С 1815 учился в петербургской Академии художеств, которую окончил в 1821. Служил чертежником в Комитете строений и гидравлических работ, затем (с 1825) – под началом О.Монферрана в Комиссии по возведению Исаакиевского собора. Жил в Петербурге и Ивановке.

Известность ему принесла перестройка усадьбы Фалль под Ревелем (Таллин), принадлежавшей А.Х.Бенкендорфу (1831–1832); главному дому по воле заказчика был придан вид средневекового замка. Представленный Бенкендорфом Николаю I, зодчий с той поры пользовался неизменными симпатиями двора. Его творчество, как и творчество К.А.Тона, во многом обусловило происходившую в годы николаевского царствования переориентацию русского зодчества с «александровского классицизма» на романтизм, более свободно варьирующий разные стили прошлого, с той разницей, что Штакеншнейдер занимался почти исключительно дворцовым, светским, а не церковным строительством. Мастер увлеченно изучал и древнерусское искусство (об этом свидетельствует, в частности, неосуществленный проект дворца в Коломенском, 1837). Однако в наиболее известных постройках Штакеншнейдера, его петербургских дворцах – Мариинском (1839–1844), Белосельских-Белозерских (1846–1848), Николаевском (1853–1861) и Ново-Михайловском (1857–1861), всецело доминирует палитра западноевропейских стилей – от античной классики до ренессанса-барокко и рококо. Зритель здесь попадает внутрь своеобразных исторических театров, поражающих причудливым сочетанием изысканной роскоши с археологической точностью стилистических ретроспекций. Сочетая общее живописное разнообразие с ансамблевым соподчинением частей и целого, зодчий обращался и к декоративному дизайну (торшеры из малахита и бронзы по его эскизам, 1836, Эрмитаж), а также к различным строительным новшествам (металлические балки и стропила Мариинского дворца и т.д.).

Благодаря Штакеншнейдеру новый, романтический оттенок обрел Петергоф. Здесь по его проектам были возведены Царицын, Ольгин и Розовый (Озерки) павильоны в Верхнем парке (1842–1849), дворец Бельведер на Бабигонских высотах (1853–1856), приморская «Собственная дача» (1858), неоднократно перестраивавшийся им Фермерский дворец в парке Александрия (1838–1855), Львиный каскад в Нижнем парке (1853–1857). Среди прочих его работ – Курзал в Павловске (1836; им же был восстановлен после пожара в 1843–1844), реконструкция Стрельнинского дворца близ Петергофа (1848–1850; все эти сооружения сильно пострадали либо были полностью уничтожены – подобно Львиному каскаду и павловскому Курзалу – в годы Второй мировой войны). Во время строительства в Петергофе выступал и как мастер садово-паркового искусства. Созданный зодчим дворец в Ореанде (1842–1852; сгорел в 1882) как бы воссоздавал древнегреческий облик Крыма. Штакеншнейдер провел огромные по масштабу реставрационно-оформительские работы в комплексе Зимнего дворца (в особенности в 1850–1860-х годах), создав здесь целый ряд замечательных интерьеров, из которых наиболее известен беломраморный Павильонный зал Малого Эрмитажа (1850).

Яркими представителями первого поколения архитекторов-эклектиков в России были А. П. Брюллов (1798-1877), А. И. Штакеншнейдер (1802-1865), К. А. Тон (1794-1881) и другие.

Андрей Иванович Штакеншнейдер (22 февраля 1802, имение Штакеншнейдеров, Гатчинский уезд, Санкт-Петербургская губерния - 8 августа 1865, Москва) - русский архитектор, спроектировавший ряд дворцов и других зданий в Санкт-Петербурге и Петергофе.

Внук кожевника, выписанного в Россию Императором Павлом I из Брауншвейга, родился на мельнице своего отца, близ Гатчины.

Мальчиком он любил рисовать, с увлечением строил игрушечные сооружения. Отец обратил внимание на склонности сына и отдал тринадцатилетнего Андрея в Академию художеств Петербурга, которую тот закончил в 1820 году.

22 февраля 1802 года он поступил своекоштным воспитанником в Императорскую академию художеств.

Не выказав при прохождении курса особенно блестящих успехов, он тотчас же по его окончании, в 1821 году, получил место чертёжника в комитете строений и гидравлических работ, из которого, четыре года спустя перешёл на службу архитектором-рисовальщиком в комиссию по сооружению Исаакиевского собора.

Привлечён Огюстом Монферраном к работам в Зимнем дворце. Работа с прославленным архитектором была не просто хорошей школой для молодого архитектора.

Огюст Монферран его заметил и стал его покровителем. Он привлек А.И. Штакеншнейдера к переделке комнат императрицы Марии Федоровны в Зимнем дворце уже в качестве архитекторского помощника, помог получить первую самостоятельную работу — строительство павильона в виде античного храма в имении барона Николаи под Выборгом.

А.И.Штакеншнейдер. Петергоф. Дворец «Бельведер» на Бабигоне. Главный фасад. Проектный чертеж. 1850

В 1831 году А.И. Штакеншнейдер уволился из Комиссии, получив опять же по рекомендации О. Монферрана заказ на перестройку усадьбы и барского дома графа А.Х. Бенкендорфа в его имении Фалль под Ревелем (Кейла-Йоа), ныне Таллинн — столица Эстонии. Довольный своим архитектором, граф рекомендовал его императору, и с этого времени счастье начало всё более и более улыбаться Штакеншнейдеру. Николаю I, заинтересовавшись работой молодого архитектора, привлек его к дворцовому строительству в Петербурге.

Архитектор быстро приобрёл благоволение Николая I и стал получать от него одно за другим важные поручения и вскоре сделался привилегированным строителем царских и великокняжеских дворцов. Начав придворную службу в звании архитектора при дворе великого князя Михаила Павловича, он под конец своей жизни был главным архитектором департамента уделов, архитектором Собственного Его Величества дворца и заведующим постройками по загородным дворцам государыни императрицы.

Ново-Михайловский дворец — Годы постройки: 1857-1861.. Архитектор Андрей Иванович Штакеншнейдер…

В 1833 году Андрей Иванович работал на одном из островов Петербурга — Каменном острове, который принадлежал великому князю Михаилу Павловичу. В послужном списке отмечено, что работа над этим ответственным заказом была выполнена с совершенным искусством, прочностью и с соблюдением при том «экономии».

В 1834 году А.И. Штакеншнейдер сделал серию рисунков для люстр и канделябров по заказу Императорского стеклянного завода. Примером работ архитектора в прикладном искусстве являются хранящиеся в Эрмитаже торшеры из малахита и бронзы, созданные по его рисункам в 1836 году.

В 1834 году А.И. Штакеншнейдер получил звание академика архитектуры. В этом же году он женился на Марии Федоровне Холчинской, дочери петербургского чиновника.

В 1834 году, за составленный Штакеншнейдером по заданной программе проект «небольшого императорского дворца», Академия присудила ему звание академика. В 1837-1838 годах он сделал поездку для своего усовершенствования в чужие края с пособием от правительства, и посетил Италию, Францию и Англию. В 1844 году Академия возвела его в звание профессора 2-й степени Санкт-Петербургской Академии художеств без исполнения с его стороны программной задачи, как художника, уже имеющего громкую известность.

С 1848 года - архитектор императорского двора. Работал в Санкт-Петербурге, Царском Селе, Петергофе, Новгороде, Москве, Таганроге, Крыму.

Поражает необычное трудолюбие Андрея Ивановича. Кроме того, что он много и плодотворно работал сам, выполняя заказы двора и частные заказы не только в Петербурге и его пригородах, но и в разных уголках России (в частности, он много работал в Крыму), помимо преподавательской деятельности, он как член различных комиссий и комитетов, должен был участвовать в заседаниях, участвовать в приемке построек других архитекторов.

Работы и забот стало еще больше, когда А.И. Штакеншнейдера назначили заведовать всеми работами по загородным императорским дворцам. Он и сам много там работал как архитектор. Андрей Иванович сыграл решающую роль в парковом строительстве Петергофа XIX века. По его проектам были обновлены многие фонтаны и созданы новые в Нижнем парке, переделаны фонтаны вдоль Морского канала. Развитие камнерезного искусства позволило ветхие фонтаны из покрытого свинцом дерева заменить новыми из гранита и мрамора. Перед Большим каскадом появились два фонтана Мраморных скамей, и получилось, что через 113 лет в 1854 году осуществилось желание Петра I.

По проектам А.И. Штакеншнейдера были не только обновлены старые, но и построены новые дворцы и павильоны. Зодчий надстроил восточное крыло Большого Петергофского дворца и очень бережно обновил отделку многих его помещений.

Большие работы по проектам Андрея Ивановича были проведены по дороге из Санкт-Петербурга в Петергоф, вдоль которой со времен Петра I были дворцы и парки членов царской фамилии и вельмож. Здесь, как и в Петергофе, многое было обновлено и много построено нового с учетом того, что было сделано ранее, характером местности и требованиями времени и владельцев.

Эти работы еще продолжались, велись работы в Павловске, другом пригороде Петербурга, а А.И. Штакеншнейдеру поручается новое важное и ответственное задание – перестройка дворца князей Белосельских-Белозерских, расположенного на углу Невского проспекта и набережной Фонтанки. Сегодня этот дворец привлекает внимание величественным обликом. Но, выделяясь оригинальностью, он не подавляет соседние постройки, хорошо вписывается в облик Невского проспекта. Интересна и внутренняя отделка дворца, особенно парадных помещений.

Недалеко от дворца князей Белосельских-Белозерских на Невском проспекте в доме при лютеранской церкви Петра и Павла несколько лет находилась квартира Штакеншнейдеров. Для большой семьи зодчего она стала тесна. И в 1852 году Штакеншнейдеры купили недалеко от Дворцовой площади старый дом, который был полностью перестроен по проекту и под руководством самого хозяина. Трехэтажный особняк стал не только домом многочисленной семьи, но и местом чертежных мастерских самого архитектора и его помощников.

Этот дом постепенно стал одним из центров культурной жизни Петербурга. Здесь по субботам собирались писатели и поэты, художники и актеры, скульпторы и архитекторы. Был организован в доме и домашний театр.

Дом Штакеншнейдера в Санкт-Петербурге на Миллионной улице, 10 (второй фасад выходил на наб. Мойки, 9) был центром культурной и общественной жизни художественной интеллигенции столицы.

Архитектор приобрел его у титулярных советников М. Е. и Д. Е. Петровых и перестроил для своей семьи в 1852-1854 годах. В особняке проходили штакеншнейдеровские «субботы», на которых собирались поэты, писатели, артисты и художники, ставились любительские спектакли. Здесь бывали В. Г. Бенедиктов, И. А. Гончаров, Ф. М. Достоевский, И. С. Тургенев, Я. П. Полонский и другие.

В 1865 году Штакеншнейдеры продали этот дом в связи с болезнью хозяина. Здание было перестроено в доходный дом. У Штакеншнейдера также было и загородное имение - мыза Ивановка, находившееся недалеко от Гатчины и доставшееся ему от отца в конце 1850-х годов.

Сначала была продана построенная по проекту архитектора собственная дача в Петергофе, а потом семья рассталась и с домом, переехав в любимую архитектором Ивановку, полученную в подарок от отца. Здесь А. И. Штакеншнейдер родился, здесь он провел и три последних года своей жизни.

К моменту переезда Штакеншнейдеров в Ивановку было завершено строительство Ново-Михайловского и Николаевского дворцов, названных по имени их владельцев: первый из них создавался для великого князя Михаила Николаевича, а второй — для великого князя Николая Николаевича.

При возведении дворцов А. И. Штакеншнейдер использовал все технические новшества того времени. Во всех городских и загородных дворцах зодчий сооружал водопровод, который еще не был обязателен даже для городских строений; для отопления использовал не только камины, но и пневматические печи. Однако это не лишало зданий индивидуальности.

Ново-Михайловский дворец расположен на Дворцовой набережной, его главный фасад обращен к Неве. Центральный вход с легким козырьком, опирающимся на тонкие чугунные колонны, украшен ажурными решетками с витыми столбиками для фонарей. На втором и третьем этажах — окна с нарядными наличниками. Своеобразный балкон с декоративными вазами завершает главный фасад дворца. Отделка внутренних помещений созвучна их названию. Особенно торжественен второй этаж с парадными гостиными, столовой, танцевальным и банкетным залами.

Николаевский дворец, построенный на Благовещенской площади, которая выходит к Неве, напоминает Ново-Михайловский, но облик его строже, он не так монументален. Этот дворец также имеет три этажа. Как и в Ново-Михайловском, в Николаевском дворце парадные помещения располагались на втором этаже, поэтому он выделен высокими окнами. Главный фасад Николаевского дворца обращен к площади. Над главным входом расположен большой балкон с ажурной решеткой. Парадный двор отделен от площади высокой оградой на гранитном цоколе — ажурную решетку поддерживают чугунные столбы с декоративными вазами. При оформлении парадных помещений А. И. Штакеншнейдер широко использовал лепные украшения, а в отделке дворцовой церкви — мотивы допетровского зодчества России.

Начавшийся уже в поздних работах Росси процесс отделения внутреннего объема здания от его внешнего художественного выражения привел к рождению фасадов-ширм, фасадов-плоскостей. Если в классицизме такая плоскостность перебивалась сильными пластическими акцентами, то в новом направлении нивелировка, сглаживание деталей приводили к тому, что объем словно составлялся из нескольких плоскостей, поставленных под углом друг к другу.

Ясно читающиеся грани фасадов составляли как бы скорлупу, а не тело здания, которое уже не кажется цельным объемом. Вместе с тем, и это было одной из особенностей эклектики, необходимость строить композицию в глубь квартала привела к формированию совершенно особых приемов построения внутреннего пространства, не получивших, за редким исключением, никакого отражения в решении фасадов.

Более того, на этом строился даже своего рода эффект неожиданности, поражающей зрителя, когда он, войдя в сравнительно небольшие, низкие двери, теряющиеся на фоне многоярусного, монотонного, однообразного фасада, внезапно видел пронизанное светом свободное, воздушное пространство. Этот совершенно новый прием решения внутреннего пространства, типичный для эклектики, предопределил композицию целого ряда самых разнообразных сооружений второй половины XIX в., начиная от богатых доходных домов и особняков с их устремленными ввысь пространствами парадных лестниц, городских дворцов, с перспективами парадных зал и кончая крупными общественными сооружениями - театрами, банками, пассажами с их бесконечными крытыми галереями. В рассматриваемый период этот прием нашел наиболее яркое, впечатляющее выражение в ряде работ Штакеншнейдера, преимущественно в крупных дворцах - Мариинском (1839-1844 гг.), Николаевском (1853-1861 гг.), Ново-Михайловском (1857-1861 гг.), очень близких по своему характеру, несмотря на разницу в избранном стиле.

И «классические» детали фасадов Мариинского дворца, и «барочные» - Ново-Михайловского, и «ренессансные» - Николаевского очень графичны, тонки и сухо прорисованы и как будто приклеены к плоскости фасадов. В этих сооружениях можно проследить, как постепенно складываются те особенности и те противоречия, которые будут впоследствии определяющими качествами эклектики. С одной стороны, подчеркнутая многоярусность членения фасадов как будто призвана выявить ярусную структуру многоэтажных зданий. С другой - за этими протяженными, монотонными от повторяющегося ритма одинаковых окон и пилястр бесконечными фасадами нередко скрываются принципиально новые, смелые пространственные решения, не соответствующие структуре фасадов.

Трудно догадаться, например, что за плоскостными стенами Мариинского дворца с его сравнительно небольшими окнами, с его симметрично уравновешенной, еще классической композицией главного фасада скрыта редкая по смелости пространственная композиция целого ряда парадных зал, а в Николаевском дворце с его рядами одинаковых окон на протяженных плоскостных фасадах взорам входящего внезапно открывается пронизанное светом и воздухом пространство парадной лестницы, словно улетающей в глубь здания, «раздвигающей» его стены. Эти новые приемы говорили о зарождении совершенно нового отношения к архитектурному пространству.

В анфиладах барокко, в цепи парадных залов классицизма пространство каждого зала было фактически изолировано друг от друга, просматриваясь вместе лишь с одной точки, по центральной оси входов. На бесконечности перспективы, на повторяемости мотива распахнутых дверей был основан эффект анфиладного построения барокко. Парадные залы классицизма строились по принципу смены впечатлений, художественных контрастов при переходе из одного зала в другой, отличающийся от него объемом, архитектурным решением, размерами, цветом, иногда высотой. Система построения зал в классицизме, даже в Таврическом дворце, наиболее уникальном по пространственному решению, все же остается осевой, замкнутой. В Мариинском дворце, несмотря на осевое расположние зал, достигается совершенно новый пространственный эффект.

Здесь целая система зал различной формы и величины уходит в глубь дворца от парадной лестницы, которая смещена с центральной оси. Открывающиеся при выходе с нее залы, целиком просматривающиеся с самых разных точек, можно считать одним, причудливой формы, пространством, расчлененным на отдельные объемы легкими двухъярусными сквозными колоннадами. Такое слияние пространства нескольких зал создает совершенно необычайную перспективу. Каждое перемещение человека создает новые точки зрения на архитектуру, новые перспективы, новые ракурсы, динамичные и неожиданные. Их число бесконечно. И вместе с тем, несмотря на огромные «перетекающие» пространства, человек не теряется в них, не подавлен ими, потому что пропорции этих зал и их архитектура сомасштабны ему.

Характерно, что здесь нет большого ордера, обычно объединяющего пространство двусветных зал классицизма. Двухъярусные, поставленные одна на другую, как бы свободно «парящие» в воздухе, открытые колоннады почти одинаковы по размерам и не подавляют своими масштабами. Такое двухъярусное построение, характерное для парадных дворцовых зал Штакеншнейдера, очень симптоматично. Есть определенная закономерность в том, что при все большем увеличении абсолютных размеров зданий и все более смелом пространственном решении интерьеров зодчие стали стремиться к тому, чтобы придать им черты, приближающие их к реальному человеку, позволяющие ему найти себе место в архитектуре. Это, видимо, и было одной из причин того, что растущие в вышину здания приобретали все более мелкие членения, соразмерные человеку.

Может быть, и столь часто и справедливо отмечаемая измельченность деталей боковых куполов Исаакиевского собора была данью этой тенденции, долженствующей смягчить бесчеловечную грандиозность колоннад четырех портиков и венчающего купола, найти некий средний масштаб между ними и человеком. Не случайно из интерьеров и с фасадов зданий постепенно совершенно уходит большой ордер, объединяющий два этажа, и поярусные членения становятся определяющими для большинства новых сооружений 1840-1850-х годов. Они характерны не только для крупных общественных зданий и доходных домов, но и для небольших жилых домов и особняков. Стремление к разнообразию и «изяществу» становится определяющим в массовой рядовой жилой застройке, постепенно изменяющей характер города. Сначала на фоне классического Петербурга эти первые новые дома должны были казаться еще чужеродными, иногда чрезмерно вычурными, даже безвкусными. Но по тому, как горячо встречалась каждая новая постройка, как подробно описывались и даже анализировались все новшества, видно, как чутки были современники к малейшим изменениям в архитектурной направленности.

«Из числа домов, отстроенных вчерне на Невском проспекте, замечателен своим фасадом и внутренним расположением дом А. Ф. Шишмарева, исполненный по проекту академика Горностаева… Наружный фасад разбит на четыре этажа и имеет по концам два легкие выступа. Посредине фасада идет широкий пояс с вытесненным (eu creux) греческим орнаментом. Нижний этаж украшен рустиками… Внутренность дома, замечательная удобным расположением, смелою лестницей и прекрасною формой плафонов бельэтажа, ожидает в скором времени великолепной отделки» .

Даже судя по описанию, видно, что облик этого дома был уже очень далек от классицизма, хотя в нем и упоминается широкий пояс «греческого» орнамента. «Греческий орнамент», «греческий дом» - в эти понятия вкладывался теперь совершенно иной, более узкий и конкретный смысл, нежели в период классицизма.

В последние годы жизни здоровье Штакеншнейдера, истощённое постоянными усиленными трудами, значительно слабело; для его поправления, он, весной в 1865 году, по совету врачей, отправился в кумысное лечение в Оренбургскую губернию. Проведённое там лето, казалось, принесло ему пользу, но на возвратном пути в Петербург он почувствовал себя снова худо и умер в Москве 8 августа того же года. Архитектор был похоронен в Петербурге в Троице-Сергиевой пустыни в церкви Григория Богослова, построенной им самим (могила сохранилась).

Многочисленные произведения Штакеншнейдера очень разнообразны в отношении стилей, которые он, однако, не соблюдал в полной строгости, внося в них, с целью достижения пущей роскоши, произвольные изменения и прибавки.

Главное из его созданий - Мариинский дворец (ныне - резиденция Законодательного собрания Санкт-Петербурга), построенный в 1839-1844 годах на Исаакиевской площади.

Зодчий высокого вкуса и мастерства
Пудостьский край по праву может гордиться своим знаменитым земляком, архитектором Андреем Ивановичем Штакеншнейдером. Он оставил неповторимый след в формировании архитектурного облика Санкт-Петербурга и его окрестностей. Неслучайно, являясь блестящим мастером стилизации, передовым новатором и знатоком архитектурных стилей он пользовался большим признанием у современников. Будущий зодчий родился 6 марта 1802 года в усадьбе своего отца, впоследствии получившей название «Мыза Ивановка» и был крещен в Гатчинской лютеранской церкви под именем Генрих. Будучи самым младшим сыном в семье, он рос болезненным мальчиком. В семье мельничного арендатора было принято говорить на родном немецком языке, однако Генрих, вскоре ставший Андреем, быстро освоил русский язык.

Мальчик получил хорошее домашнее образование и рано проявил стремление к изобразительному искусству, он прекрасно рисовал и очень любил возводить из местного известняка миниатюрные крепостные сооружения, замки и дворцы. В 1815 году он поступил учиться на архитектурное отделение императорской Академии художеств. Поскольку семья числилась иностранной, Иоганну Штакеншнейдеру приходилось платить за обучение сына. Юноша с отличием закончил Академию художеств после пятилетнего курса обучения. Андрей Штакеншнейдер сразу же был приглашен на службу в чертежную мастерскую «Комитета строений и гидравлических работ». В 1825 году он перешел на работу в «Комиссию о построении Исаакиевского собора» и определяется на службу к Огюсту Монферану на должность «рисовальщика по архитектуре». Талантливый зодчий, строитель знаменитого собора заметил в юном ученике незаурядные творческие способности. Этот период времени стал хорошей практической школой для молодого Андрея Штакеншнейдера.

Начало его деятельности в качестве архитектора, было положено в 1830-1833 годах удачным исполнением заказа графа А.Х. Бенкендорфа - перестройкой его имения Фалль (в переводе с немецкого - водопад) в Эстонии недалеко от Ревеля (ныне Таллинна), в модном тогда готическом стиле. Его распространение было связано с мощной волной романтического движения в литературе и искусстве тех лет. Замок Фалль сооруженный в духе средневекового замка в окружении выразительной прибалтийской природы впоследствии высоко оценили многие гостившие здесь художники, писатели, поэты. Первым творением тогда еще малоизвестного зодчего был восхищен и дважды побывавший здесь император Николай I.

С этого же времени архитектор был определен ко Двору великого князя Михаила Павловича и производит работы на Каменном острове в Петербурге, принадлежавшем тогда князю. Из Послужного списка Штакеншнейдера известно, что здесь он занимался изменением фасада и интерьеров дачи. В документе сообщается о работах, которые были выполнены «с совершенным искусством, прочностью и с соблюдением при том экономии». В 1837 году молодой зодчий совершил путешествие в Европу, занимаясь изучением старинных памятников архитектуры. Сохранились зарисовки сделанные Андреем Штакеншнейдером в Италии, Франции, Германии, характеризующие его как превосходного пейзажиста.

Важный вклад внес А.И. Штакеншнейдер в развитии нового направления в русской архитектуре ХIХ века - эклектики (свободного использования различных стилей), построив в 1833-1834 годах в одном из парков Петергофа «Никольский домик» - своеобразный павильон для кратковременного отдыха, внешне имитирующий усадьбу богатого крестьянина. Архитектор мастерски использовал приемы народного зодчества. «Никольский домик» послужил прекрасным образцом для возведения многих архитектурных «вариаций на русскую тему». Впоследствии Штакеншнейдер спроектировал «приказную избу», «царскую мельницу» и церковь Святой Александры в окрестностях Петергофа.

К выдающимся постройкам архитектора относится здание Мариинского дворца в Петербурге, предназначенное первоначально, для дочери Николая I - Марии Николаевны. К началу 1841 года дворец вчерне был уже практически готов, но его отделка продолжалась до конца 1844 года. Главный фасад здания зодчий скомпоновал в лучших традициях классицизма. В строительстве Мариинского дворца он применил немало технических новшеств: металлические конструкции, своды облегченных типов, штукатурку по металлической сетке - отдаленный прототип железобетона. Незаурядный талант архитектор проявился и в том и в том, с каким совершенством исполнена отделка его интерьера и как умело «вписал» он дворец в общее пространство площади.

Мариинский дворец был великокняжеской резиденцией почти сорок лет, а в начале 1884 году перешел в казну. В бывшем Танцевальном зале стал заседать Комитет министров, а Ротонда была отведена для заседаний Государственного Совета. Последующая история этого дворца была связана со многими событиями политической жизни. Строительство этого здания выдвинула Штакеншнейдера в число ведущих архитекторов России. В 1844 году совет Академии художеств «во уважение известных познаний и трудов по части архитектуры» присвоил ему звание профессора - без представления в совет специальной работы, как тогда обычно полагалось делать. А в 1854 году архитектор был назначен на штатную должность профессора архитектуры.

Этого зодчего по праву можно назвать самым продуктивным русским архитектором середины позапрошлого столетия. Великолепные сооружения по его проектам были построены в окрестностях Петербурга - Стрельне, Гостилицах, Знаменке, Михайловке и Сергеевке. В южной части Петергофского дворцово-паркового ансамбля им были созданы Ольгин и Царицын павильоны, Бельведер и другие очаровательные постройки, которые современники называли «оазисом вкуса и роскоши». А.И. Штакеншнейдер принимал участие и в реконструкции ряда фонтанов и зданий Нижнего парка в Петергофе. Барочный стиль в 1844 году вдохновил его на создание еще одной петергофской усадьбы - Собственной дачи, принадлежавшей императору Николаю I.

Выполняя императорские заказы, он работал в Крыму, где по проекту архитектора были сооружены оригинальный ансамбль царской виллы в Ореанде и монументальный храм-памятник на кладбище русских воинов, павших при героической обороне Севастополя в 1854-1855 годах.

Но особенно много работал А.И. Штакеншнейдер в Петербурге. Он был автором дворца построенного для князей Белосельских-Белозерских у Аничкова моста (1846-1848 гг.), Николаевского дворца (1853-1861 гг.), Новомихайловского дворца (1857-1861 гг.). Последний из перечисленных объектов, был построен по заказу великого князя Михаила Николаевича. Его пышный фасад, в композиции которого сочетаются элементы двух разных стилей барокко и ренессанса, явился одним из первых примеров нового этапа в развитии архитектуры того периода. Работал он и в зданиях Зимнего дворца, Малого и Старого Эрмитажа, создав здесь несколько интерьеров, среди которых особенно впечатляет Павильонный зал. Среди его построек четырехэтажное здание казармы первого батальона лейб-гвардии Преображенского полка, расположенное рядом с Эрмитажем на берегу Зимней канавки. По его проектам строится несколько жилых домов для петербургской знати, в 1840 году он руководил перестройкой дома графа Г. Г. Кушелева, расположенного на набережной Фонтанки. Штакеншнейдер активно работал в столичных пригородах: Ораниенбауме, Царском Селе, Павловске и в усадьбе графини А.А. Толстой «Пустынька», расположенной на берегу реки Тосны. В 1852 году по проекту архитектора бы построен загородный дом в усадьбе графа Г.Г. Кушелева в Лигово. В собрании музея-заповедника «Гатчина» хранится выполненный им проект дома жены титулярного советника Натальи Макеевой на Малогатчинской улице, выполненный в 1854 году.

Успешно продвигалась и служебная карьера зодчего, в течении нескольких лет приписанного к «Кабинету Его Величества», а с конца 1856 года именовавшимся «архитектором Высочайшего Двора». А. И. Штакеншнейдер заведовал всеми работами, производящимися в загородных императорских дворцах. В 1858 году он получил чин действительного статского советника. Будучи профессором архитектуры императорской Академии художеств, с 1854 года он занимался педагогической деятельностью и воспитал немало талантливых учеников. Довольно удачно складывалась личная жизнь Андрея Ивановича. Он был женат на Марии Федоровне Холчинской. В 1836 году у молодой четы появился первенец - дочь Елена, оставившая яркие дневниковые воспоминания о семейной жизни. Впоследствии она стала основной наследницей родового поместья «Мыза Ивановка». Всего же в семье архитектора было восемь детей, из которых один умер в младенческом возрасте.

Многие годы, не имея казенной квартиры, семейство Штакеншнейдера занимало одну из квартир в доме при лютеранской кирхе Петра и Павла, на Невском проспекте. Но, для разрастающейся семьи эта квартира была тесной и не уютной, поэтому в 1852 году архитектор покупает старый дом с большим участком на Миллионной улице. Тогда же он полностью перестраивает дом и благоустраивает прилегающую к нему территорию. «Сегодня утром в 10 ? час. Заложен дом наш на Миллионной улице» - записал А.И. Штакеншнейдер в своем дневнике 8 июня 1852 года. Отделочные работы продолжались до осени 1854 года. Шикарный трехэтажный особняк, возведенный по проекту зодчего, выделялся своими необычными интерьерами. «Подъезд был с Мойки, вспоминала дочь архитектора Елена Андреевна. - Входили через зимний сад, и эффект был совсем очаровательный. Зимний сад был освещен, но местами листья бананов бросали гигантскую тень, и эта тень была какая-то таинственная, и таинственным казался шум падающих капель Лампы в других местах проливали какой-то теплый свет на растения, там все листья играли золотом… Из сада входили в нашу любимую комнату, названную почему-то диванной; в ней всего два дивана, а то все стулья. Здесь прямо против шикарных дверей сада стоит театр, окаймленный легкой, грациозной аркой с кариатидами - предметом восхищения всех, и художников и не художников».

Уже вскоре дом на Миллионной улице стал одним из центров салонной жизни Петербурга. Супруга архитектора Мария Федоровна была видимо человеком очень образованным не заурядным. Её связывала дружба со многими известными деятелями отечественной культуры и искусства. Приглашенные гости собирались обычно по субботам: читали стихи, музицировали, пели песни, танцевали, обсуждали столичные новости. Круг приглашенных муз, был действительно велик, у Штакеншнейдеров бывали И.С. Тургенев, Ф.М. Достоевский, И.А. Гончаров, Д.В. Григорович, Г.П. Данилевский, Н.Г. Помяловский, А.Н. Майков, В.Г. Бенедиктов и другие. Самым частым гостем был поэт Яков Петрович Полонский, который даже одно время после смерти жены в 1860 году жил в доме архитектора. Среди посетителей гостеприимного дома на Миллионной улице были также архитектор А.П. Брюллов, академик и профессор живописи Ф.А. Бруни, мебельный мастер А. Гамбс, художники И.К. Айвазовский, И.И. Соколов и многие другие. Часто в салоне у Штакеншнейдеров отмечались всевозможные юбилейные торжества. «Субботы наши разрастаются, сегодня ждем видимо невидимо гостей, - сообщала в своем дневнике 4 ноября 1855 года дочь архитектора Елена Андреевна, - Будут, между прочим: Гончаров, Потехин, Данауров, Горбунов. Сегодня день рождения Бенедиктова, но и он хотел быть, когда приведет своих гостей. Майков обещал прочитать новое стихотворение свое «Земная Комедия». Особенно весело отмечался Новый год. «Мы живем ужасно шумно. Каждый день новые знакомства, и то спектакль, то маскарад, а теперь еще задумали пикники…- записала в дневнике Е.А. Штакеншнейдер 31 декабря того же года. Большим успехом пользовался домашний театр, на сцене которого устраивались любительские спектакли, главные роли в них исполняли знаменитые гости. Так, например, в 1856 году здесь была поставлена пьеса «Школа гостеприимства» написанная совместно писателями И.С. Тургеневым, Д.Г. Григоровичем и А.В. Дружининым. Поэт А.Н. Майков в письме к супруге архитектора сообщал: «Ах, милая Марья Федоровна, как бы я желал забраться к вам в ближайшую субботу и за два месяца вдруг узнать, что делалось в нашей литературе; ведь ваш дом есть художественно-литературный, один из немногих петербургских, который ценишь лучше, когда удалишься из Петербурга».

В дом архитектора приходили многие вольнодумцы, и даже будущие революционеры. Часто бывал известный демократ, профессор Военно-артиллерийской Академии, полковник П.Л. Лавров, один из идеологов народничества, который довольно смело, произносил здесь свои пламенные речи. «У нас был неожиданный гость, кумир гостиных наших, Лавров», - записала Елена Андреевна в своем дневнике. Петр Лаврович, друживший с Н.Г. Чернышевским, был автором русской марсельезы: «Отречемся от старого мира! Отряхнем его прах с наших ног!» Впоследствии ожидая предстоящего ареста, он просил Е. А. Штакеншнейдер спрятать важные запрещенные бумаги: письма и дневники. После знаменитого каракозовского выстрела 21 апреля 1866 года Лавров был арестован. Обыск в его доме на Фурштадтской улице ничего не дал: все бумаги были перевезены Еленой Андреевной на «Мызу Ивановку» и хранились там некоторое время. «Вещи Лаврова я не могла спрятать очень искусно на мызе, их было слишком много, - вспоминала Е. А Штакеншнейдер. - За всю нашу многочисленную супругу в случае обыска я ручаться не могла, к тому же управляющий и садовник были люди новые, которых я еще не знала. Ограждать себя я не думала. Раз я взяла вещи - вопрос был покончен». Будучи под арестом в Петербурге и во время ссылки в Вологодскую губернию она вела с ним активную переписку. Не менее любопытна и последующая история жизни ПЛ. Лаврова. Ему удалось бежать из ссылки за границу, вступить в 1-й интернационал, сражаться на баррикадах Парижской Коммуны. В 1871 году он познакомился и сблизился с К. Марксом и Ф. Энгельсом, а в 1873-1876 годах был редактором журнала «Вперед», сотрудничал под различными псевдонимами во многих русских газетах и до конца своей жизни жил во Франции.

Разговоры и споры о самых насущных проблемах развития русского общества были нормой среди постоянных и «проверенных» гостей этого салона. Так, в 25 января 1858 году некоторые из них «почти весь вечер провели, запершись, наверху, в моей комнате, писала Елена Андреевна. - Они читали пятый и шестой номера «Колокола». Имя А.И. Герцена произносилось здесь довольно часто. Сам хозяин - А.И. Штакеншнейдер, человек правых взглядов, не приветствовал столь бурного развития вольнодумных мыслей в своем доме, поэтому многое от него скрывалось. Мария Федоровна, например, увидев в первый раз рукопись Герцена, переданную ее дочери, так испугалась, что сожгла ее, даже не прочитав. Однако потом, уединившись в своей комнате, перечитывала очередные номера запрещенного «Колокола».

Эта ставшая регулярной и практически повседневной суматошная жизнь, насыщенная роскошными приемами гостей и всевозможными праздничными событиями, не могла не отразиться на финансовой и бытовой стороне жизни семейства Штакеншнейдеров. Несмотря на хорошие проектные заказы денег не хватало. Андрей Иванович, уставший от светских увлечений жены и старшей дочери, не мог создать нормальных условий для воспитания младших детей. К тому же он нередко болел. Ему часто приходилось работать, закрывшись в мастерской или кабинете, среди царящего шума и гама. В такой обстановке было невозможно сосредоточиться, а заказов на проекты поступало много. Всё это привело в итоге к тому, что, хозяин дома был вынужден продать сначала свою дачу, расположенную на Петергофском шоссе, а в 1862 году расстаться и с домом на Миллионной улице. Этот резкий поворот событий стал шоком для Марии Федоровны, но изменить решение супруга уже не представлялось возможным. Все семейство переезжает на постоянное жительство на родину архитектора. Начинается новый, заключительный период в жизни А.И. Штакеншнейдера связанный с Мызой Ивановкой.

Андрей Иванович Штакеншнейдер - сын мельника. Учился в академии, получил несколько частных заказов, потом был представлен императору, стал любимым архитектором, очень много работал , хорошо зарабатывал, но много тратил на большую семью (семеро детей), как и Карло Росси. Ещё у него жена салон завела - а мужу за всё платить. Бедняга заработался, его пытались кумысом отпаивать - увы, умер бедняга на обратной дороге.
На фотографиях – скульптурный портрет архитектора рядом с Ольгиным павильоном вид на маленькую дамбу, ведущую к Царициному острову Ольгиного пруда. Вид на портрете совершенно умученный.


Немного по городу
Мариинский дворец построен как свадебный подарок для Марии Николаевны (старшей дочери Николая I, на отца похожей характером) на месте дворца Чернышёва архитектора Валлена Деламота плюс пару соседних. Эклектика только начиналась, поэтому дворец носит черты надоевшего современникам классицизма. Элементы барочного декора и рустовка а-ля Ренессанс. Пять лет строили.

Архитектор представлял будущий Исаакиевский собор (он был учеником Огюста Монферрана), дворец создавал соразмерный. Памятник Николаю I перед Исаакием – на двух точках опоры (Медному Петру три понадобились – но насколько наш знаменитый всадник энергичнее!). Я ещё сфотографировала вид с Синего моста на Мойку в сторону Невского.

Содержать его было дорого, поэтому наследники продали его в казну под государственный совет. Сейчас там депутаты законодательного собрания Санкт-Петербурга, на пандус имеет право въезжать только председательский мерин. Интерьеры, сохранившиеся и воссозданные, простой человек не увидит. Правда, моя мама говорит - раз в год бывают экскурсии.

Дворец Труда . Бывший Николаевский. Строился 10 лет - огромный, на целый квартал. Говорят, он был гораздо интереснее внутри. Нет гармонии между частью и целым.

В городе ещё несколько построек Штакеншнейдера – особняк Белосельских-Белозерских, дворец одного из великих князей на Дворцовой набережной (сейчас в лесах), скромное здание (дом самого архитектора) на Миллионной, 10 (таблица почему-то на доме 12). Есть и другие.

Парк Александрия .
Была ферма, приферменные постройки для модной романтической игра в сельскую жизнь. Дворец-коттедж - неоготика, на экскурсии сказали - единственный сохранившийся в этом стиле в России.

В палисаднике – много цветов и южных растений в кадках. Скульптура цесаревича Алексея.



Внутри нельзя снимать, так хоть вокруг все побегали. Забавно смотрятся пёстренькие садовые цветы на фоне классического русского пейзажа.

В коттедже нельзя фотографировать! Не знаю, почему. Буклеты свои продавать, что ли? За разрешения на съёмку бы больше выручили. Вспышек боятся (кстати, это - разумное ограничение)? Назначили бы крупный штраф, и кому надо и техника позволяет, без вспышек бы снимали. Плюс ценник можно высокий установить. Мне не нужны буклеты с навязанными иллюстрациями, без того, что хочется снять! Вот стою, пишу, а над моей головой - дивная люстра с изображением рыцарей и дам. Очень сомневаюсь, что она есть в буклете. Если есть, куплю (проверила – не купила). В одних коттеджах смотрители снисходительны, в других - злобные. Надо фотоаппарат попытаться настроить на беззвучный режим, а то пищит при включении. Я обычно законопослушна, но в таких бессмысленных случаях просто зло берёт, хочется наоборот сделать. Говорят, что не хватает денег на реставрацию, а от такого простого способа привлечь средства сами отказываются. Я ещё вышла из себя, услышала у кассы чьё-то замечание - хорошо, что не разрешают фотографировать. Кому это мешает?! Экскурсоводам? Они на работе. Другим экскурсантам? Думаю, часть сами бы фотографировали, а другая не обратила бы внимания. Авторское право? Авторы сто лет как в могиле.
Интерьеры в общем и целом вполне недурны, особенно комнаты, из которых вид на парк открывается. Нижний английский парк проектировал садовник Эрлер и архитектор Менелас. Последней владелицей коттеджа была императрица Мария Фёдоровна, жена Александра III.

Фермерский дворец планируется восстановить. До него можно дойти через руинный мост. Дальше – капелла, ещё метров триста мы добежать не успели – время экскурсии ограничено.

Дед будущего архитектора был кожевником в Германии и прибыл в Россию в числе многих других специалистов, приглашенных на российскую службу во времена императора Павла I. Кожевник Фридрих Штакеншнейдер поселился недалеко от Гатчины. Его сын Иоганн арендовал участок земли и построил на реке Пудость мельницу.
Усадьба стала называться мызой Ивановка. В ней 22 февраля 1802 г. и родился будущий архитектор Андрей Иванович Штакеншнейдер. Близкое соседство Ивановки с парками и архитектурными памятниками Гатчины оказалось благотворным для младшего сына мельника - болезненного и впечатлительного Андрея. Мальчик с детства любил рисовать и с увлечением строил игрушечные сооружения. Отец обратил внимание на увлечение сына и по совету друзей отдал его учиться в Академию художеств в Петербурге. Так в тринадцать лет юный Андрей стал студентом. Академический курс родителям пришлось оплачивать. В декабре 1820 г. его обучение завершилось.
Молодой архитектор, учившийся скромно, без наград, не имевший высоких покровителей, должен был сам найти свою дорогу в жизни. Первое время он очень нуждался, так как выполнял только небольшие частные заказы. В январе 1821 г. юноша поступил чертежником в Комитет строений и гидравлических работ. Через четыре года его приняли архитектором-рисовальщиком в Комиссию по возведению Исаакиевского собора. Здесь он несколько лет работал под руководством Огюста Монферрана .
Работа под началом известнейшего архитектора явилась отличной школой для молодого зодчего. Творчество автора Исаакиевского собора и Александровской колонны было связующим звеном между периодами позднего классицизма и эклектики. Штакеншнейдер стал одним из наиболее талантливых зодчих наступающего нового этапа.
Для молодого неопытного архитектора поддержка Монферрана значила очень много. Известный зодчий выхлопотал даже субсидию для заграничной поездки Штакеншнейдера, но из-за болезни Андрей Иванович не смог воспользоваться ею.
В 1831 г. Штакеншнейдер уволился из Комиссии по возведению Исаакиевского собора и начал заниматься перестройкой усадьбы графа Бенкендорфа под Ревелем (ныне Таллин). Решающую роль в этом назначении также сыграла рекомендация Монферрана .
Работа в прибалтийской усадьбе была как бы пробой пера начинающего архитектора, но заказчик остался очень доволен. Он даже представил молодого архитектора царю. Николай I также заинтересовался работами зодчего и привлек его к дворцовому строительству. Штакеншнейдер становится известным, к нему поступают новые заказы, изменяется и его материальное положение. Андрея Ивановича снова принимают на государственную службу. С ноября 1833 г. он определен ко двору великого князя Михаила Павловича.
Зодчий ведет строительство на Каменном острове, в те времена принадлежавшем великому князю, занимается интерьерами его дворцов.
В 1834 г. Андрей Иванович получает звание академика архитектуры и чин титулярного советника. Работы по-прежнему очень много. В это время Штакеншнейдер разрабатывает проект перестройки дворца в селе Коломенском под Москвой. Архитектор предлагает не только перестроить дворец, но и создать целый ансамбль на берегу Москвы-реки. Проект не был реализован, так как превышал сумму, отпущенную на его постройку. Другая значительная работа архитектора - проект перестройки усадьбы Знаменка, расположенной недалеко от Петергофа. Но проект Штакеншнейдера был осуществлен лишь частично.
В 1837 г. наконец сбылась мечта архитектора о заграничной поездке. Необходимую для поездки сумму выдал Комитет. Почти год провел зодчий в Италии, Франции, Англии и Германии, изучая известнейшие памятники зодчества. Оттуда он привез множество зарисовок карандашом и акварелью. Рисовал Штакеншнейдер очень хорошо, и рисование заполняло его досуг всю жизнь.
Вернувшись из-за границы, Штакеншнейдер сразу же развернул кипучую деятельность. Он закончил многие ранее начатые работы, продолжил оформление залов в Знаменке, оформил несколько залов нового Михайловского дворца, построенного К. И. Росси . В конце 1830-х гг. архитектор проектирует и начинает строить Мариинский дворец.
Считается, что эта работа завершает период творческих исканий архитектора и открывает период его творческой зрелости.
Мариинский дворец строился для дочери Николая I великой княжны Марии - этим и объясняется его название. Строительство длилось пять лет, срок по тем временам небольшой, учитывая размеры сооружения и сложность внутренней отделки. Доминантой площади должен был стать еще не достроенный к тому времени Исаакиевский собор, и Штакеншнейдеру пришлось это учитывать. Одновременно с дворцом строились и служебные корпуса: гофмейстерский, конюшенный, прачечный и другие. Такой объем работы требовал большого штата помощников, и архитектор смело брал на работу молодых выпускников Академии, помогал им и всячески их опекал.
Вслед за Мариинским дворцом появляется еще ряд сооружений, построенных по проектам Штакеншнейдера. Наиболее известные из них - это дворец Белосельских-Белозерских
на Невском проспекте, Николаевский дворец на пл. Труда и Новомихайловский дворец на Дворцовой набережной. Помимо строительства в столице и ее окрестностях Андрей Иванович строит здания в Москве, Крыму, Таганроге.
Искусство зодчего проявлялось не только в строительстве городских зданий и дворцов. В 1850-х гг. Штакеншнейдером были сооружены дворец Бельведер и церковь «царицы Александры» на Бабигоне в Петергофе (церковь не сохранилась).
В своем творчестве Штакеншнейдер применял и творчески развивал приемы классицизма, готики, ренессанса, барокко, древнерусского зодчества и достигал высоких художественных результатов. Не имея возможности формировать застройку целых улиц и площадей, как К. И. Росси , он стремился к сохранению ансамблей, дополняя их, а не разрушая.
Труды Штакеншнейдера были по достоинству оценены. В 1844 г. он получил звание профессора архитектуры, в 1851 г. чин статского советника, в 1858 г. чин действительного статского советника. С конца 1856 г. зодчий стал именоваться «архитектором Высочайшего двора». Этот громкий титул принес только новые заботы и хлопоты, ответственность за множество работ, причем не только своих, но и чужих. Архитектор входил в различные комиссии и комитеты, должен был принимать работы других зодчих
и притом много строил сам не только для двора, но и по частным заказам.
С 1854 г. Академия привлекла его к преподавательской деятельности. В первый год преподавания у нового профессора было более двадцати учеников, через четыре года у него обучалось уже более шестидесяти воспитанников - значительно больше, чем у других профессоров. Это объяснялось не только известностью архитектора, но, скорее, его огромной работоспособностью и педагогическим талантом.
По свидетельству современников, ученики шли к нему очень охотно, а зодчий всегда поддерживал их и морально, и материально. Этот немного сухой с виду, вечно задумчивый и усталый человек всегда был для своих студентов примером необычайной честности, ответственности и вместе с тем чуткости и доброты.
У Андрея Ивановича была большая семья, казенного жилья у него не было, и очень долго архитектор проживал на съемных квартирах. В 1852 г. Штакеншнейдеры купили дом на Миллионной улице, и зодчий его полностью перестроил. С небольшими изменениями этот дом дошел до наших дней. По окончании строительства дом на Миллионной стал одним из культурных центров Петербурга. В нем проводились так называемые «субботы». Порой на них собиралось по 50-60 человек. Круг посетителей суббот был очень широк - писатели, поэты, художники, скульпторы, архитекторы, актеры. Среди них писатели И. С. Тургенев, Ф. М. Достоевский, И. А. Гончаров, Д. В. Григорович, Г. П. Данилевский, зодчие Г. А. Боссе , А. П. Брюллов , братья Шарлемань. На Миллионной рисовал И. К. Айвазовский. Штакеншнейдеры дружили с семействами поэта Я. П. Полонского и художника Н. А Майкова.
Но большое количество работы и вечная занятость негативно сказывались на здоровье архитектора. Болезнь легких, которой он страдал, усиливалась. Плохо влиял на болезнь и петербургский климат, а Штакеншнейдеры почти никуда из Петербурга не уезжали.
Бесконечные проекты, строительство, преподавание - дело, которое он глубоко любил, - все это требовало огромной траты сил, а они убывали. 8 августа 1865 г. Андрей Иванович Штакеншнейдер скончался в Москве. Похоронен архитектор в Сергиевой пустыни под Петербургом в им же возведенной церкви святителя Григория Богослова.