А.П.Платонов (1899-1951)- известный советский писатель, участник Гражданской войны и Великой Отечественной. Писать начал рано, многие его произведения носили автобиографический характер. Все его произведения — это попытка писателя понять человека, помочь ему найти себя в этом «прекрасном и яростном мире», в котором так много трудностей и непредвиденных поворотов судьбы.

Рассказ « В прекрасном и яростном мире» был написан в 1937 году. В рассказе много из биографии самого писателя: он работал в железнодорожных мастерских и на паровозе помощником машиниста.

Краткое содержание

• Главный герой — Мальцев Александр Васильевич. Он считался лучшим машинистом Толубевского депо. Уже в 30 лет он имел первую квалификацию и водил скорые поезда.
• Именно Мальцеву доварили новую машину — паровоз серии « ИС». Машинистом у него был назначен довольно молодой паренёк, Костя. Это назначение Мальцев приял равнодушно — ему было всё равно, кто будет работать его помощником.
• Всю работу по подготовке паровоза, проведённую помощником, Мальцев перепроверял, словно не доверял никому.
• Мальцев вызывал восхищение тем, как он работал, как прекрасно знал своё дело, как вёл машину с уверенностью мастера.
• Работали обычно молча. Лишь изредка Мальцев стучал по котлу, что значило какую-то неполадку, и помощник быстро её устранял.
• Мальцев чувствовал своё превосходство и считал, что никто, кроме него, не сможет так хорошо разбираться в паровозе, что даже трудолюбием нельзя добиться того, чего добился он сам, что только он так сильно может любить машину. Поэтому ему было скучно со всеми. Он всегда был один и одинок.
• Но однажды в пути произошло непредвиденное. Начался вихрь, грозовую тучу несло прямо в лоб паровозу, а потом сверкнула молния, осветив всё вокруг. Начался ливень. Мальцев как-то изменился в лице, снизил скорость и, кажется, не так уверенно вёл машину. Потом он вообще проехал, не заметив предупреждающих желто и красного сигналов светофора. И только потом он сказал Косте, что ослеп. Как же мог он стол ко вести паровоз, ничего не видя! Насколько хорошо надо знать путь и саму машину, чтобы не довести до аварии.
• За данное происшествие Мальцева отдали под суд. Зрение к нему вернулось, и никто не верил, что он был слеп, когда его курьерский поезд шёл вслед товарному и чуть не столкнулся с ним, будто он случайно избежал катастрофы. Его посадили в тюрьму.
• Костя случайно узнал от друга- студента, что есть такая физическая установка, которая может вызывать искусственную молнию. Тогда он решил добиться эксперимента, чтобы проверить, подвержены ли зрительные органы Мальцева на электромагнитные разряды. Тогда будет доказано, что он действительно во время трагедии ослеп.
• Эксперимент провели, Мальцева освободили. Но во время эксперимента он снова ослеп, и уже не на несколько минут. Слишком дорогая цена была заплачена за то, чтобы Мальцева оправдали. Но следователь отмечал, что неизвестно, что лучше: слепота или осуждение невиновного.
• Через год Костя сдал экзамены на машиниста и стал сам возить паровоз. Он часто видел Мальцева, сидящего на лавочке и прислушивающегося к тому, как вывозят паровоз, готовят его к отправке.
• И однажды Костя пригласил в рейс Мальцева. Даже обещал, что тот сядет на место машиниста и они вдвоём буду вести паровоз. Так и случилось. В конце пути Мальцев снова стал видеть.
• Костя проводил его домой, «боясь оставить его одного, как родного сына, без защиты против действия внезапных и враждебных сил нашего прекрасного и яростного мира».

Размышления по поводу некоторых тем и проблем произведения

Материал подготовила: Мельникова Вера Александровна

В Толубеевском депо лучшим паровозным машинистом считался Александр Васильевич Мальцев.

Ему было лет тридцать, но он уже имел квалификацию машиниста первого класса и давно водил скорые поезда. Когда в наше депо прибыл первый мощный пассажирский паровоз серии "ИС", то на эту машину назначили работать Мальцева, что было вполне разумно и правильно. Помощником у Мальцева работал пожилой человек из деповских слесарей по имени Федор Петрович Драбанов, но он вскоре выдержал экзамен на машиниста и ушел работать на другую машину, а я был, вместо Драбанова, определен работать в бригаду Мальцева помощником; до того я тоже работал помощником механика, но только на старой, маломощной машине.

Я был доволен своим назначением. Машина "ИС", единственная тогда на нашем тяговом участке, одним своим видом вызывала у меня чувство воодушевления; я мог подолгу глядеть на нее, и особая растроганная радость пробуждалась во мне - столь же прекрасная, как в детстве при первом чтении стихов Пушкина. Кроме того, я желал поработать в бригаде первоклассного механика, чтобы научиться у него искусству вождения тяжелых скоростных поездов.

Александр Васильевич принял мое назначение в его бригаду спокойно и равнодушно; ему было, видимо, все равно, кто у него будет состоять в помощниках.

Перед поездкой я, как обычно, проверил все узлы машины, испытал все ее обслуживающие и вспомогательные механизмы и успокоился, считая машину готовой к поездке. Александр Васильевич видел мою работу, он следил за ней, но после меня собственными руками снова проверил состояние машины, точно он не доверял мне.

Так повторялось и впоследствии, и я уже привык к тому, что Александр Васильевич постоянно вмешивался в мои обязанности, хотя и огорчался молчаливо. Но обыкновенно, как только мы были в ходу, я забывал про свое огорчение. Отвлекаясь вниманием от приборов, следящих за состоянием

Бегущего паровоза, от наблюдения за работой левой машины и пути впереди, я посматривал на Мальцева. Он вел состав с отважной уверенностью великого мастера, с сосредоточенностью вдохновенного артиста, вобравшего весь внешний мир в свое внутреннее переживание и поэтому властвующего над ним. Глаза Александра Васильевича глядели вперед отвлеченно, как пустые, но я знал, что он видел ими всю дорогу впереди и всю природу, несущуюся нам навстречу, - даже воробей, сметенный с балластного откоса ветром вонзающейся в пространство машины, даже этот воробей привлекал взор Мальцева, и он поворачивал на мгновение голову вслед за воробьем: что с ним станется после нас, куда он полетел.

По нашей вине мы никогда не опаздывали; напротив, часто нас задерживали на промежуточных станциях, которые мы должны проследовать с ходу, потому что мы шли с нагоном времени и нас посредством задержек обратно вводили в график.

Обычно мы работали молча; лишь изредка Александр Васильевич, не оборачиваясь в мою сторону, стучал ключом по котлу, желая, чтобы я обратил свое внимание на какой-нибудь непорядок в режиме работы машины, или подготавливая меня к резкому изменению этого режима, чтобы я был бдителен. Я всегда понимал безмолвные указания своего старшего товарища и работал с полным усердием, однако механик по-прежнему относился ко мне, равно и к смазчику-кочегару, отчужденно и постоянно проверял на стоянках пресс-масленки, затяжку болтов в дышловых узлах, опробовал буксы на ведущих осях и прочее. Если я только что осмотрел и смазал какую-либо рабочую трущуюся часть, то Мальцев вслед за мной снова ее осматривал и смазывал, точно не считая мою работу действительной.

Я, Александр Васильевич, этот крейцкопф уже проверил, - сказал я ему однажды, когда он стал проверять эту деталь после меня.

А я сам хочу, - улыбнувшись, ответил Мальцев, и в улыбке его была грусть, поразившая меня.

Позже я понял значение его грусти и причину его постоянного равнодушия к нам. Он чувствовал свое превосходство перед нами, потому что понимал машину точнее, чем мы, и он не верил, что я или кто другой может научиться тайне его таланта, тайне видеть одновременно и попутного воробья, и сигнал впереди, ощущая в тот же момент путь, вес состава и усилие машины. Мальцев понимал, конечно, что в усердии, в старательности мы даже можем его превозмочь, но не представлял, чтобы мы больше его любили паровоз и лучше его водили поезда, - лучше, он думал, было нельзя. И Мальцеву поэтому было грустно с нами; он скучал от своего таланта, как от одиночества, не зная, как нам высказать его, чтобы мы поняли.

И мы, правда, не могли понять его умения. Я попросил однажды разрешить повести мне состав самостоятельно; Александр Васильевич позволил мне проехать километров сорок и сел на место помощника. Я повел состав и через двадцать километров уже имел четыре минуты опоздания, а выходы с затяжных подъемов преодолевал со скоростью не более тридцати километров в час. После меня машину повел Мальцев; он брал подъемы со скоростью пятидесяти километров, и на кривых у него не забрасывало машину, как у меня, и он вскоре нагнал упущенное мною время.

Около года я работал помощником у Мальцева, с августа по июль, и 5 июля Мальцев совершил свою последнюю поездку в качестве машиниста курьерского поезда...

Мы взяли состав в восемьдесят пассажирских осей, опоздавший до нас в пути на четыре часа. Диспетчер вышел к паровозу и специально попросил Александра Васильевича сократить, сколь возможно, опоздание поезда, свести это опоздание хотя бы к трем часам, иначе ему трудно будет выдать порожняк на соседнюю дорогу. Мальцев пообещал ему нагнать время, и мы тронулись вперед.

Было восемь часов пополудни, но летний день еще длился, и солнце сияло с торжественной утренней силой. Александр Васильевич потребовал от меня держать все время давление пара в котле лишь на пол - атмосферы ниже предельного.

Через полчаса мы вышли в степь, на спокойный мягкий профиль. Мальцев довел скорость хода до девяноста километров и ниже не сдавал, наоборот - на горизонталях и малых уклонах доводил скорость до ста километров. На подъемах я форсировал топку до предельной возможности и заставлял кочегара вручную загружать шуровку, в помощь стоккерной машине, ибо пар у меня садился.

Мальцев гнал машину вперед, отведя регулятор на всю дугу и отдав реверс (1) на полную отсечку. Мы теперь шли навстречу мощной туче, появившейся из-за горизонта. С нашей стороны тучу освещало солнце, а изнутри ее рвали свирепые, раздраженные молнии, и мы видели, как мечи молний вертикально вонзались в безмолвную дальнюю землю, и мы бешено мчались к той дальней земле, словно спеша на ее защиту. Александра Васильевича, видимо, увлекло это зрелище: он далеко высунулся в окно, глядя вперед, и глаза его, привыкшие к дыму, к огню и пространству, блестели сейчас воодушевлением. Он понимал, что работа и мощность нашей машины могли идти в сравнение с работой грозы, и, может быть, гордился этой мыслью.

Вскоре мы заметили пыльный вихрь, несшийся по степи нам навстречу. Значит, и грозовую тучу несла буря нам в лоб. Свет потемнел вокруг нас; сухая земля и степной песок засвистели и заскрежетали по железному телу паровоза; видимости не стало, и я пустил турбодинамо для освещения и включил лобовой прожектор впереди паровоза. Нам теперь трудно было дышать от горячего пыльного вихря, забивавшегося в кабину и удвоенного в своей силе встречным движением машины, от топочных газов и раннего сумрака, обступившего нас. Паровоз с воем пробивался вперед, в смутный, душный мрак - в щель света, создаваемую лобовым прожектором. Скорость упала до шестидесяти километров; мы работали и смотрели вперед, как в сновидении.

Вдруг крупная капля ударила по ветровому стеклу - и сразу высохла, испитая жарким ветром. Затем мгновенный синий свет вспыхнул у моих ресниц и проник в меня до самого содрогнувшегося сердца; я схватился за кран инжектора (2), но боль в сердце уже отошла от меня, и я сразу поглядел в сторону Мальцева - он смотрел вперед и вел машину, не изменившись в лице.

Что это было? - спросил я у кочегара.

Молния, - сказал он. - Хотела в нас попасть, да маленько промахнулась.

Мальцев расслышал наши слова.

Какая молния? - спросил он громко.

Сейчас была, - произнес кочегар.

Я не видел, - сказал Мальцев и снова обратился лицом наружу.

Не видел! -удивился кочегар. - Я думал - котел взорвался, во как засветило, а он не видел.

Я тоже усомнился, что это была молния.

А гром где? - спросил я.

Гром мы проехали, - объяснил кочегар. - Гром всегда после бьет. Пока он вдарил, пока воздух расшатал, пока туда-сюда, мы уже прочь его пролетели. Пассажиры, может, слыхали, - они сзади.

Потемнело вовсе, и наступила спокойная ночь. Мы ощущали запах сырой земли, благоухание трав и хлебов, напитанных дождем и грозой, и неслись вперед, нагоняя время.

Я заметил, что Мальцев стал хуже вести машину - на кривых нас забрасывало, скорость доходила то до ста с лишним километров, то снижалась до сорока. Я решил, что Александр Васильевич, наверно, очень уморился, и поэтому ничего не сказал ему, хотя мне было очень трудно держать в наилучшем - режиме работу топки и котла при таком поведении механика. Однако через полчаса мы должны остановиться для набора воды, и там, на остановке, Александр Васильевич поест и немного отдохнет. Мы уже нагнали сорок минут, а до конца нашего тягового участка мы нагоним еще не менее часа.

Все же я обеспокоился усталостью Мальцева и стал сам внимательно глядеть вперед - на путь и на сигналы. С моей стороны, над левой машиной, горела на весу электрическая лампа, освещая машущий дышловой механизм. Я хорошо видел напряженную, уверенную работу левой машины, но затем лампа над нею припотухла и стала гореть бедно, как одна свечка. Я обернулся в кабину. Там тоже все лампы горели теперь в четверть накала, еле освещая приборы. Странно, что Александр Васильевич не постучал мне ключом в этот момент, чтобы указать на такой непорядок. Ясно было, что турбодинамо не давало расчетных оборотов и напряжение упало. Я стал регулировать турбодинамо через паропровод и долго возился с этим устройством, но напряжение не поднималось.

В это время туманное облако красного света прошло по циферблатам приборов и потолку кабины. Я выглянул наружу.

Впереди, во тьме, близко или далеко - нельзя было установить, красная полоса света, колебалась поперек нашего пути. Я не понимал, что это было, но понял, что надо делать.

Александр Васильевич! - крикнул я и дал три гудка остановки.

Раздались взрывы петард (3) под бандажами (4) наших колес. Я бросился к Мальцеву; он обернул ко мне свое лицо и поглядел на меня пустыми покойными глазами. Стрелка на циферблате тахометра показывала скорость в шестьдесят километров.

Мальцев! - закричал я. - Мы петарды давим! -и протянул руки к управлению.

Прочь! - воскликнул Мальцев, и глаза его засияли, отражая свет тусклой лампы над тахометром.

Он мгновенно дал экстренное торможение и перевел реверс назад.

Меня прижало к котлу, я слышал, как выли бандажи колес, стругавшие рельсы.

Мальцев! - сказал я. - Надо краны цилиндров открыть, машину сломаем.

Не надо! Не сломаем! - ответил Мальцев. Мы остановились. Я закачал инжектором воду в котел и выглянул наружу. Впереди нас, метрах в десяти, стоял на нашей линии паровоз, тендером (5) в нашу сторону. На тендере находился человек; в руках у него была длинная кочерга, раскаленная на конце до красного цвета; ею и махал он, желая остановить курьерский поезд. Паровоз этот был толкачом товарного состава, остановившегося на перегоне.

Значит, пока я налаживал турбодинамо и не глядел вперед, мы прошли желтый светофор, а затем и красный и, вероятно, не один предупреждающий сигнал путевых обходчиков. Но отчего эти сигналы не заметил Мальцев?

Костя! - позвал меня Александр Васильевич. Я подошел к нему.

Костя! Что там впереди нас? Я объяснил ему.

На другой день я привел обратный состав на свою станцию и сдал паровоз в депо, потому что у него на двух скатах слегка сместились бандажи. Доложив начальнику депо о происшествии, я повел Мальцева под руку к месту его жительства; сам Мальцев был в тяжком удручении и не пошел к начальнику депо.

Мы еще не дошли до того дома на заросшей травою улице, в котором жил Мальцев, как он попросил меня оставить его одного.

Нельзя, - ответил я. - Вы, Александр Васильевич, слепой человек.

Он посмотрел на меня ясными, думающими глазами.

Теперь я вижу, ступай домой... Я вижу все - вон жена вышла встретить меня.

У ворот дома, где жил Мальцев, действительно стояла в ожидании женщина, жена Александра Васильевича, и ее открытые черные волосы блестели на солнце.

A y нее голова покрытая или безо всего? - спросил я.

Без, - ответил Мальцев. - Кто слепой - ты или я?

Ну, раз видишь, то смотри, - решил я и отошел от Мальцева.

Мальцева отдали под суд, и началось следствие. Меня вызвал следователь и спросил, что я думаю о происшествии с курьерским поездом. Я ответил, что думал,- что Мальцев не виноват.

Рассказ «В прекрасном и яростном мире» Платонова был написан в 1938 года, и первоначально имел иное название – «Машинист Мальцев». В произведении отражен личный опыт писателя, который в юности работал помощником машиниста.

Для лучшей подготовки к уроку литературы рекомендуем читать онлайн краткое содержание «В прекрасном и яростном мире». Краткий пересказ повести также будет полезен для читательского дневника.

Главные герои

Александр Васильевич Мальцев – опытный машинист, который все сердцем любит свое дело.

Константин – помощник Мальцева, ответственный, порядочный молодой человек.

Другие персонажи

Следователь – справедливый представитель закона.

Глава I

Александр Васильевич Мальцев по праву считается « в Толубеевском депо лучшим паровозным машинистом ». Несмотря на молодой возраст – всего тридцать лет – он уже имеет « квалификацию машиниста первого класса » и приличный опыт вождения скорых поездов. Когда на станции появляется новейший пассажирский паровоз, именно Мальцева назначают работать на эту мощную машину.

Предыдущий помощник Мальцева успешно выдерживает экзамен на машиниста, а на пустующее место назначают Константина, чему он несказанно рад. Александру Васильевичу же « все равно, кто у него будет состоять в помощниках ». Перед поездкой он внимательно следит за работой Кости, но после « собственными руками » проверяет состояние паровоза.

Костя искренне восхищается профессионализмом своего наставника, который водит « состав с отважной уверенностью великого мастера », и мечтает походить на него.

Глава II

Константин работает помощником у Мальцева уже около года. 5 июля они берут состав с опозданием на четыре часа, и диспетчер просит « сократить, сколь возможно, опоздание поезда ». Александр Васильевич соглашается, и герои отправляются в путь.

Желая сэкономить драгоценные минуты, Мальцев во всю мощь гонит состав вперед, « навстречу мощной туче, появившейся из-за горизонта ». Машинист невольно восхищается красотой разбушевавшейся природной стихии, и невольно сравнивает ее с работой вверенной ему машины.

Поезд попадает в пыльный вихрь, и становится трудно не только видеть, но даже дышать. Однако состав продолжает пробиваться вперед, « в смутный, душный мрак ». Неожиданно вспыхивает « мгновенный синий свет » – это молния чуть было не попала в паровоз, « да маленько промахнулась ».

Костя замечает, что Мальцев « стал хуже вести машину ». Он думает, что это от усталости, и начинает сам внимательно смотреть на путь и сигналы. Константину удается вовремя заметить « туманное облако красного света » – встречный состав. На полном ходу он останавливает поезд, благодаря чему удается избежать страшной аварии. Мальцев передает управление паровоза своему помощнику, и признается, что ослеп. Зрение к нему возвращается на следующий день.

Глава III

Мальцева отдают под суд, но доказать невиновность опытного машиниста практически невозможно. Следствию кажется очень подозрительным, что Александр Васильевич прозрел уже на следующий день.

Он пытается объяснить, что еще « долго видел мир в своем воображении и верил в его действительность », а потому не сразу понял, что ослеп, но ему никто не верит. В итоге Мальцева сажают в тюрьму, а Константин продолжает работать.

Глава IV

Зимой Костя навещает своего брата, студента, и узнает, что в университете есть « в физической лаборатории установка Тесла для получения искусственной молнии ». В голове у него зарождается некий план.

По возвращении домой Костя еще раз тщательно обдумывает свое предположение, а после пишет следователю, который вел дело Мальцева. В письме он настойчиво просит « испытать заключенного Мальцева на подверженность его действию электрических разрядов », и таким образом доказать особую чувствительность его организма на внешнее влияние электричества.

Долгое время ответа нет, но после следователь сообщает о согласии областного прокурора на столь необычный эксперимент. Спустя несколько дней Костю вызывает к себе следователь, и сообщает о результатах проведенного опыта. Мальцев, пройдя в полной темноте под установкой Тесла, вновь « не видит света - это установлено объективным путем, судебно-медицинской экспертизой ». Но только в этот раз зрение у машиниста не восстанавливается.

Следователь корит себя в содеянном – он уверен, что безвозвратно загубил невиновного человека.

Глава V

Следующим летом Константин успешно сдает « экзамен на звание машиниста» , и начинает ездить самостоятельно. Каждый раз, подавая паровоз под состав, он замечает слепого Мальцева, сидящего на скамейке.

Костя пытается как-то приободрить бывшего машиниста, но все безуспешно. Тогда он решает взять его с собой в рейс. Вновь оказавшись в кабине паровоза, и ведя состав под руководством своего бывшего ученика, Александр Васильевич испытывает настоящее блаженство.

На обратном пути к Мальцеву неожиданно возвращается зрение. Костя провожает его до дома, и сидит возле Александра Васильевичавсю ночь, боясь оставить его один на один с враждебными силами « прекрасного и яростного мира ».

Заключение

В своем произведении Платонов раскрывает множество тем, среди которых наиболее острыми являются проблемы одиночества, сочувствия, вины и ответственности.

После ознакомления с кратким пересказом «В прекрасном и яростном мире» рекомендуем прочесть рассказ в полном объеме.

Тест по рассказу

Проверьте запоминание краткого содержания тестом:

Рейтинг пересказа

Средняя оценка: 4.2 . Всего получено оценок: 485.

/ / «В прекрасном и яростном мире»

Дата создания: 1937 г.

Жанр: рассказ.

Тема: человеческая воля.

Идея: человеку подвластно все, даже разрушительные силы природы.

Проблематика. Лучше быть слепым, но свободным, чем зрячим, но невинно осужденным.

Основные герои: Александр Васильевич Мальцев, рассказчик Костя.

Сюжет. В депо, где работал рассказчик, лучшим машинистом был Александр Васильевич Мальцев. Когда к ним поступил новый скоростной паровоз, то на него поставили Мальцева. Его бывший помощник также стал машинистом, и к Мальцеву в помощники определили рассказчика. Костя был очень доволен своим назначением и возможностью поработать с настоящим профессионалом.

Костя тщательно проверял все механизмы перед отправлением, но Мальцев всегда проводил повторную проверку. Обида забывалась, когда Костя наблюдал за машинистом во время поездки. Он видел, что Мальцев преображался и вел состав с каким-то особенным вдохновением. Их паровоз даже специально задерживали на станциях, так как Мальцев опережал график. Александр Васильевич работал молча, указывая Косте на непорядок стуком ключа по котлу.

Обида Кости совершенно исчезла, когда он понял, что Мальцев был не просто профессионалом, а обладал особым талантом вождения паровозов. Он по-настоящему любил свое дело и грустил от того, что никто не мог сравниться с ним по уровню мастерства.

Однажды Костя попросил Александра Васильевича повести паровоз. На небольшом участке он сделал столько ошибок, что больше не претендовал заменить собой мастера.

После года совместной работы произошло роковое событие. Состав шел с задержкой в четыре часа. Диспетчер попросил Александра Васильевича хоть на час сократить отставание. Погода поначалу была прекрасной. Мальцев вел состав на максимальной скорости. Внезапно они въехали в пыльную бурю. Вдобавок приближалась гроза. Пришлось снизить скорость. Рядом ударила молния. Костя с кочегаром сказали об этом Мальцеву, но тот ответил, что не видел никакой молнии.

Костя заметил, что с Александром Васильевичем творится что-то неладное. Он допускал грубые ошибки на сложных участках. Объяснив это усталостью машиниста, Костя занялся своим делом: упало напряжение. Вдруг под колесами начали взрываться петарды (специальные заряды, предупреждающие об опасности). Костя немедленно дал три сигнала остановки. Состав остановился в десяти метрах от стоящего впереди паровоза. Оказалось, что они оба не заметили предупреждающих сигналов. Мальцев признался, что ослеп. Но уже дома зрение к нему вернулось.

Началось следствие по этому делу. Если Мальцев действительно ослеп, то почему сразу же не сказал об этом. Еще непонятнее было "чудесное" возвращение зрения. Допрос Кости ничего не разъяснил. В личном разговоре с ним Мальцев сказал, что создал собственный мир в своем воображении и думал, что все видит. К сожалению, для следователя это было сомнительное оправдание.

Мальцева посадили. Костя начал работать с другим человеком, но ему было неинтересно и скучно. Он мечтал помочь Александру Васильевичу. В это время в физической лаборатории появилась возможность искусственно вызвать разряд молнии. Костя попросил следователя провести над Мальцевым эксперимент, и тот согласился.

После искусственного удара молнии Мальцев вновь ослеп. Его освободили, но после второй травмы зрение к нему не возвращалось. Даже следователь переживал о случившемся. А Косте было по-человечески жалко мастера, жизнь которого погубили непреодолимые силы природы. Он решил начать борьбу против этих роковых сил.

Костя сам стал машинистом. При каждом отправлении он видел на платформе слепого Мальцева, который не мог забыть своей работы. Он с гневом прерывал слова утешения.

Однажды Костя взял Александра Васильевича с собой. Он посадил его на место машиниста, положил его ладони на ручки управления и накрыл их своими руками. Таким своеобразным способом они и вели состав. Костя видел, насколько приятно Мальцеву вновь почувствовать себя машинистом. На обратном пути произошло чудо: к Александру Васильевичу вернулось зрение. Он заплакал и довел состав самостоятельно.

Отзыв о произведении. Рассказ А. Платонова соответствует духу своей эпохи. 30-е годы были временем невероятного подъема энтузиазма. Человек считал себя всесильным, способным подчинить себе даже законы природы. Возвращение зрения Мальцева - яркий пример утверждения человеческого господства над миром.

содержимое:

Главный герой рассказа — Александр Васильевич Мальцев — считался лучшим паровозным машинистом в депо. Он был довольно молодым — около тридцати лет — но уже имел статус машиниста первого класса. И никто не удивился, когда его назначили на новенький и очень мощный пассажирский паровоз "ИС". Это было "разумно и правильно". Помощником Мальцева стал рассказчик. Он был чрезвычайно доволен тем, что попал на эту машину "ИС" — единственную в депо.

Мальцев не проявил практически никаких чувств по отношению к новому помощнику, хотя и пристально наблюдал за его работой. Рассказчика всегда поражало то, что после проверки машины и ее смазки Мальцев все сам перепроверял и смазывал заново. На эту странность в поведении машиниста повествователь часто досадовал, считал, что ему просто не доверяют, но потом свыкся. Под шум колес он забывал о своей обиде, увлеченный приборами. Часто смотрел он на то, как вдохновенно управляет машиной Мальцев. Это было похоже на игру актера. Мальцев внимательно следил не только за дорогой, но успевал порадоваться красоте природы, и даже маленький воробей, попавший в воздушную струю от паровоза, не ускользал от его взгляда.

Работа всегда происходила молча. И только иногда Мальцев постукивал ключом по котлу, "желая, чтобы я обратил свое внимание на какой-нибудь непорядок в режиме работы машины…". Рассказчик говорит, что работал очень усердно, но отношение машиниста к нему было ровно таким же, как и к смазчику-кочегару, и все так же тщательно проверял он все детали за своим помощником. Однажды, не удержавшись, рассказчик спросил у Мальцева, почему тот все перепроверяет за ним. "А я сам хочу, — улыбнувшись, ответил Мальцев, и в улыбке его была грусть, поразившая меня". Уже потом стала понятна причина этой грусти: "он чувствовал свое превосходство перед нами, потому что понимал машину точнее, чем мы, и он не верил, что я или кто другой может научиться тайне его таланта, тайне видеть одновременно и попутного воробья, и сигнал впереди, ощущая в тот же момент путь, вес состава и усилие машины". А значит, ему было просто скучно наедине со своим талантом.

Однажды рассказчик попросил Мальцева позволить ему немного повести машину, но у него в поворотах машину забрасывало, подъемы преодолевались медленно, и уже совсем скоро набралось опоздание на четыре минуты. Как только управление перешло у руки самого машиниста, опоздание было нагнано.

Рассказчик проработал у Мальцева около года, когда произошла трагическая история… Машина Мальцева взяла состав в восемьдесят пассажирских осей, которые уже шли с опозданием в три часа. Задачей Мальцева было как можно больше сократить это время, хотя бы на час.

Тронулись в путь. Машина работала почти на пределе, и скорость была не меньше девяноста километров в час.

Поезд ехал навстречу огромной туче, внутри которой все клокотало и сверкали молнии. Скоро кабину машиниста захватил вихрь пыли, почти ничего не было видно. Внезапно ударила молния: "мгновенный синий свет вспыхнул у моих ресниц и проник в меня до самого содрогнувшегося сердца; я схватился за кран инжектора, но боль в сердце уже отошла от меня". Рассказчик посмотрел на Мальцева: он даже не изменился в лице. Как оказалось, он и молнии не видел.

Вскоре поезд миновал ливень, начавшийся вслед за молнией, и выехал в степь. Рассказчик заметил, что Мальцев стал хуже вести машину: на поворотах поезд... забрасывало, скорость то снижалась, то резко повышалась. По-видимому, машинист просто устал.

Занятый неполадками в электрических приборах, рассказчик не заметил, что поезд мчится под красные предупреждающие сигналы. Вот уже колеса застучали по петардам. "Мы петарды давим!" — закричал рассказчик и потянулся к управлению. "Прочь!" — воскликнул Мальцев и надавил на тормоза.

Паровоз остановился. Метрах в десяти от него стоят другой паровоз, его машинист изо всех сил махал красной раскаленной на огне кочергой, подавая сигнал. Это означало, что в то время, пока рассказчик отвернулся, Мальцев проехал сначала под желтый, потом под красный семафор, да и мало ли еще под какие сигналы. Почему же он не остановился? "Костя! — позвал меня Александр Васильевич.

Я подошел к нему. — Костя! Что там впереди нас? — Я объяснил ему.

Рассказчик довел удрученного Мальцева до дома. Возле самого дома он попросил оставить его одного. На возражения рассказчика он ответил: "Теперь я вижу, ступай домой…" И действительно, он увидел, как его жена вышла встречать его. Костя решил проверить его и спросил, покрыта ли платком голова у его жены, или нет. И получив верный ответ, оставил машиниста.

Мальцева отдали под суд. Рассказчик старался изо всех сил оправдать своего начальника. Но то, что Мальцев поставил под угрозу не только свою жизнь, но и жизни тысяч людей, не могли ему простить. Почему слепой Мальцев не передал управление другому? Почему так рисковал?

Эти же вопросы задаст рассказчик и Мальцеву.

"Я привык видеть свет, и я думал, что вижу его, а я видел его тогда только в своем уме, в воображении. На самом деле я был слепой, но я этого не знал. Я и в петарды не поверил, хотя и услышал их: я подумал, что ослышался. А когда ты дал гудки остановки и закричал мне, я видел впереди зеленый сигнал, я сразу не догадался". С пониманием отнесся рассказчик к словам Мальцева.

На следующий год рассказчик сдает экзамены на машиниста. Каждый раз, уезжая в дорогу, проверяя машину, он видит Мальцева, сидящего, на крашеной скамейке. Он опирался на трость и поворачивал свое лицо с опустевшими слепыми глазами в сторону паровоза. "Прочь!" — только и говорил он на всякие попытки рассказчика утешить его. Но однажды Костя предложил Мальцеву поехать с ним: "Завтра в десять тридцать я поведу состав. Если будешь сидеть тихо, я возьму тебя в машину". Мальцев согласился.

На следующий день рассказчик пригласил Мальцева на машину. Слепой был готов подчиняться, поэтому он смиренно обещал ничего не трогать, а только слушаться. Одну руку его машинист положил на реверс, а другую — на рычаг тормоза, а сверху положил свои руки, чтобы помогать. На обратном пути шли так же. Уже на подходе к месту назначения рассказчик увидел желтый светофор, но решил проверить своего учителя и шел на желтый полным ходом.

"Я вижу желтый свет", — сказал Мальцев. "А может быть, ты опять только воображаешь, что видишь свет!" — ответил рассказчик. Тогда Мальцев повернул свое лицо к нему и заплакал.

Он довел машину до конца без помощи. А вечером рассказчик пошел с Мальцевым к нему домой и долго не мог оставить его одного, "как родного сына, без защиты против действия внезапных и враждебных сил нашего прекрасного и яростного мира".